DRELL ME! NOW! ON THE TABLE!
Меня объективно волнуют две вещи: с каких пор я могу писать нечто большее, чем три страницы бессвязного текста; и с каких пор я могу писать более чем в один вечер? 
Хотя нет, есть ещё третий вопрос, который, к сожалению, риторический: а как оно, собсно, читается и вообще.
Энивей.
Со мной такое бывает, что я вдруг возвращаюсь к чему-то привычному, неожиданно находя в нём новые грани. Как я уже писала, я уверовала в МЭ в очевидный и очень привлекательный, но почему-то прежде незамеченный отп Сэм/ИДИ. Что не отменяет того, что Шепард/Сэм - так же мой отп, что, в свою очередь, не отменяет моей нежной любви к Шепард/Лиара...
Но, в общем, получилось всё вместе.
Писала тех-прон, написала санта-барбару на пустом месте про холод и несчастную Сэм, которая отлично умеет чинить вещи. Без тех-прона как такового. Что поделать, ко мне привязался Metric
Он слишком милый, именно милый - и это наложило свой отпечаток.
ME3, Шепард/Трейнор, ИДИ/Трейнор, Шепард/Лиара и ещё до кучи, сэмоцентризм, хёрт-комфорт, ангст, лёгкая технофилия, космос, хомяк, три колы и бургер.
Не вычитано.
Collect Call
- Спасибо.
Шепард смотрит на Трейнор очень внимательно; очень с силой и очень с любовью – с такой огромной и интенсивной, что Сэм кажется, что её хватило бы на всю необъятную вселенную. Слегка дрожащие покрытые шрамами руки машинально прижимают фотографию к груди.
Трейнор помнит день, когда ИДИ просит её подняться в каюту коммандера и проверить, как у неё дела. Трейнор лень, это её первый полноценный выходной за много-много дней, и она уже приготовила пару журналов и купленную на Цитадели игрушку, и только и ждёт, чтобы спальня команды опустела – но голос ИДИ настигает её, едва она прячется под одеяло. ИДИ знает, что Трейнор не может ей отказать – не может отказать её голосу – и выбирает какие-то особенно меткие слова, чтобы заставить её слезть с кровати, натянуть форму и пойти к лифту.
Саманта не в курсе того, что происходит на корабле между его обитателями. Иногда она хочет спросить у кого-нибудь на мостике, о чём все шепчутся; но непременно что-нибудь случается – в ангаре, или в инженерном отсеке, или в оружейной. И хоть Трейнор понимает, что выслушать сплетню – дело пары минут, она всё равно откладывает это и спешит смотреть, что не так. Сломанную систему отопления на корабле можно починить с помощью цифр программного кода и омни-тула; человеческие отношения – нет.
Поэтому она предпочитает не тратить на них время.
Тем не менее, она может ориентироваться в царящей вокруг атмосфере, и в тот момент, когда она выходит из спальни, заправляя майку в брюки, она чувствует, что воздух наэлектризован – и не так, как он бывает наэлектризован (для неё, по крайней мере) когда мобильная платформа ИДИ приходит ей на помощь в какое-нибудь – почему-то, каждый раз неизменно - маленькое тесное помещение и в какой-то момент она обнаруживает себя стоящей без дела неожиданно близко к слегка вибрирующему металлическому телу.
Нет, в этот раз электричество другое – оно колет кожу, давит и мешает дышать. Сэм читала об этом в старых книгах, описывающих бури, часто бушевавшие во времена до контроля климата; и в новых – описывающих Хагалаз.
Она находит Шепард в душе – в том самом, который однажды в её смелых фантазиях был местом, где они в первый раз занялись бы сексом – голой, сидящей на полу, обняв колени, под самым потоком горячих струек. Сэм чувствует фантом возбуждения и острый укол стыда, от которого она с того момента так и не избавилась. Новизна ситуации и гордость заставили её поверить, что Шепард не откажется; почему-то, Трейнор не подумала ни о том, что коммандер может быть банально занята – чем-то или кем-то. Они никогда не говорили об этом; не было произнесено ни единого конкретного слова; но, вытирая волосы и стыдливо прикрывая обнажённое тело, Трейнор отчётливо чувствовала на себе понимающий, насмешливый и чуточку заинтересованный взгляд.
А потом Шепард сделала шаг в сторону, и Трейнор увидела фотографию Лиары.
Ту самую, которая сейчас, разбившись на десятки осколков мягкого голографического пластика, лежит у её ног у входа в душ. Шепард смотрит на них апатично, сонно. Вода стекает со слипшихся волос, с носа, с губ; Шепард моргает и жмурится, когда вода затекает в глаза.
И снова смотрит.
Трейнор не знает, что делать. Чинить – единственное, для чего она нужна; чинить – единственное, что она в совершенстве делает на борту Нормандии. Она не понимает, что именно сломано в Шепард; не имеет ни малейшего представления, как это чинить.
Шепард говорит отсутствующим голосом:
- Тут тепло.
Потом:
- Я люблю воду.
И потом, подняв на Сэм внимательные глаза:
- Сыграй со мной в шахматы, Трейнор.
Саманта боится и силится услышать здесь какой-то подтекст; боится и силится уловить веяние того самого момента и отзвук желания. Но в голосе Шепард только очень странное, неподходящее ей отчаяние; оно же – в голубых глазах.
Шепард повторяет:
- Сыграй со мной в шахматы. Сыграешь?
И Трейнор кивает; идёт к шкафу и берёт полотенце.
У коммандера крепкое тело, испещрённое такими же шрамами, что и лицо – ровно такое, каким Трейнор его себе представляла; но сейчас, когда Сэм кутает его в полотенце и легонько трёт, оно кажется ей почти невесомым и слабым; оттенок кожи в свете лампы душевой какой-то серый, и красное сияние, вырывающееся из шрамов, на фоне этой серости напоминает Трейнор вулкан и ползущую по нему лаву.
Кровоточащий камень.
Шепард не плачет, но слёзы стоят в её глазах, заставляя связанные в треугольники огоньки за синей радужкой мерцать. Вокруг глаз – большие красные пятна; веки опухли; губы, обычно строго сжатые в полоску, бессильно надуты и, кажется Трейнор, подрагивают.
Она не спрашивает, что случилось; она вообще ничего не говорит. Пока Шепард одевается у своей кровати, Трейнор подбирает осколки фотографии; маленькая Лиара – в каждом из них.
Трейнор не чувствовала и не чувствует никакой горечи; но в этот момент, почему-то, ей кажется, что она очень близко; поэтому просто откладывает осколки на стол и оборачивается к Шепард с улыбкой.
Шепард – не стратег; Шепард – животное. Если у Трейнор голова для цифр, то у Шепард – для бьющих барабанов ярости боя. Она не заглядывает на несколько шагов вперёд, как Сэм; её тактика очень примитивна, но настойчива. Она делает, как кажется Трейнор, ошибку за ошибкой, без раздумий жертвуя то одной фигурой, то другой; но через без четверти час Сэм вдруг обнаруживает себя в патовой ситуации, несмотря на всю тщательность, с какой она выбирала ходы.
- Это неожиданно.
Шепард улыбается – грустно, но искренне.
- Недооценили меня, специалист?
- Признаться, да.
Шепард откидывается на спинку дивана и задумывается о чём-то своём, полностью выпадая из реальности и оставляя Трейнор наедине с шахматной доской и попытками просчитать, в какой момент что-то пошло не так.
Трейнор старается увидеть этот ход, но не может.
Вскоре вечером, когда весь младший экипаж собирается на ужин, ИДИ просит её по громкой связи подойти к интеркому. Трейнор неизменно удивляет её растущее чувство интимности – поначалу, ИДИ даже самые личные из сообщений зачитывала на весь корабль. Потом она стала просто подзывать к ближайшей панели и появляться из неё голографическим шариком; сейчас, иногда, она может даже подойти к ней в своём новом теле и начать негромко шептать на ухо – не слишком, видимо, понимая значение этого жеста, но строго следуя обычаю. В такие моменты команда начинает коситься на них с подозрением и отвращением; в Альянсе не жалуют синтетиков.
Интересно, думает Трейнор, шагая к панели интеркома, если они с неприкрытой яростной неприязнью относятся к ксенофилам, то как они отнесутся к её технофилии? В кого она превратиться, если они застанут её за мастурбацией у главного ядра ИИ?
ИДИ просит её отнести Шепард еду; сегодня коммандер не настроена спускаться к ужину. Сэм пытается посчитать, сколько времени прошло с их игры в шахматы, и сколько коммандер вообще не появлялась на людях, раздавая указания из каюты, но быстро теряется в исчислении суток на Нормандии, которые меряются степенью усталости за смену. Она пока ещё чувствует себя свежей и не испытывает желания бросить пост и уйти спать – значит, не так давно.
Иногда достаточно просто прислушаться. Тихие голоса говорят, что виной всему протеанин на нижней палубе. Говорят, что Шепард и доктор Т’Сони не сошлись во мнениях на его счёт. Говорят, что Шепард ревнует к нему Лиару. Говорят, что Лиара в чувствах атаковала её биотикой.
Шепард – не стратег; Шепард – животное. Сэм старается не думать о том, насколько это в характере Шепард ответить силой на силу. Старается не представлять внезапно помягчевшее от испуга и осознания лицо Лиары, её шёпот с извинениями; и раскрывающиеся всё шире, вместе с тем, как надуваются вены на шее, шрамы коммандера; её кулак; ярость в её сверкающих красных глазах.
Недооценили меня, специалист?
Трейнор понимает, но это не её дело, поэтому абстрагируется от заговорщицкого шёпота, заполнившего столовую, берёт поднос и идёт к лифту.
Шепард лежит на не заправленной постели, прямо в форме и обуви. Подушки раскиданы вокруг; одеяло смято в бесформенную кучу у ног. Она не реагирует на Трейнор, когда та ставит еду на журнальный столик. Она где-то между сном и реальностью; где-то в собственной Крепости Одиночества, где на ледяных стенах показывают хронику её ошибок. Трейнор знает, какого это; она так же знает, что её самоуничижение за несостоявшееся совращение командира – ничто рядом с тем, что должна испытывать сейчас Шепард.
Трейнор знает и понимает всё; кроме того, как это починить.
Она приносит ужин ещё трижды – по крайней мере, она думает, что это ужин. Днём – если это можно назвать днём – Шепард куда-то уходит с Гаррусом и Вегой; никто, кроме работающих в ангаре людей, её не видит. Люди говорят, Шепард мечется от одной планеты к другой в поисках то какого-то знамени, то окаменевших останков инопланетного динозавра. Они говорят – и в их голосах Трейнор слышит раздражённое нетерпение. Они не понимают, почему Шепард тратит свои и их силы на такие несущественные вещи, когда давно пора полететь убивать Жнецов.
Трейнор понимает, но предпочитает молчать. Зайдя в каюту с порцией пайка, она слышит ровный голос ИДИ откуда-то с потолка, спокойно и логично убеждающий Шепард, что поддержка потенциальных союзных армий и боевого духа так же важна, как и поиски оружия против Жнецов. Шепард соглашается, без колебаний и, кажется, даже без размышлений. Она сидит в углу дивана, забившись подальше от людей, будто готовясь издохнуть. Когда Трейнор пододвигает к ней поднос, Шепард ловит её взгляд и долго-долго не отпускает.
Кортез говорит ей, что Лиара сегодня спускалась к челнокам к тому времени, когда тройка должна была вернуться. Он говорит, она ждала. Он говорит, он нашёл Шепард через час, сидящей за ящиками в обнимку с винтовкой.
Говорит, она даже не смутилась своего опухшего от слёз лица и содранных ногтей. Говорит, она даже не возражала, когда он практически на себе донёс её до лифта.
Через несколько часов Трейнор будит вызов на личный пад. Она натягивает одни штаны и бредёт через тёмную абсолютно тихую столовую к главной батарее, где обитает Гаррус. Его жвала шевелятся извиняющееся, когда он помогает Трейнор подхватить пьяную едва стоящую на ногах Шепард. Сэм даже не удивляется больше, почему позвали именно её, но чувствует какой-то неприятный укол внутри. Будто бы нечто достаточно важное решили за неё. Когда этим днём, в обеденный перерыв, отдышавшись после оргазма, она спросила у ИДИ, почему именно она носит Шепард еду, мобильный модуль наградил её достаточно странным взглядом и сообщил, что Шепард сама попросила о Сэм. На секунду Трейнор показалось, что голос ИДИ прозвучал как-то неправильно – сломано – но потом она вдруг вспомнила, что не показала Саманте ещё одну полезную функцию своего нового тела, связанную с той самой вибрацией, и Сэм, прикрыв глаза, облегчённо выдохнула, оставив запотевшее пятнышко на блестящей щеке – всё хорошо.
Шепард идёт, опираясь на неё, стараясь не издать ни звука, и страдальчески поворачивает голову в сторону кабинета Лиары, когда они выходят в столовую. Трейнор решает, что лучше зайти к лифту слева, и на несколько первых шагов пальцы Шепард очень больно впиваются ей в плечо. Сэм останавливается, глядя на напряжённую покрасневшую шею и желваки на нижней челюсти; ей кажется, что она слышит долгий сдавленный отчаянный стон; как маленький пёсик, подброшенный однажды под дверь её лондонского дома. Она ведёт Шепард дальше.
Корабль безмолвен; в каюте Шепард как-то неожиданно холодно, и Трейнор вспоминает и на мгновение разделяет желание коммандера вечно сидеть в душе под ливнем горячей воды. Шепард потряхивает; Сэм слышит, как урчит её живот.
Шепард говорит:
- Я не умею пить.
И потом:
- Но всё равно лучше, чем Эшли.
Её улыбка – мечтательная и сонная. Трейнор опускает Шепард на кровать, и та прикрывает глаза; выражение лица на какие-то минуты становится совсем умиротворённым. Трейнор замечает новую улыбку в уголках её губ – улыбку неожиданного облегчения и радости от того, что хотя бы сейчас стало чуточку легче. Но Шепард тут же тяжело сглатывает и морщится; Трейнор помогает ей подняться и дойти до туалета. Прислушиваясь к кашлю за дверью и рассматривая сияющий неоном аквариум, она вдруг понимает, насколько сильно устала и хочет спать. Голые плечи покрылись мурашками; пальцы на ногах онемели. Она хочет под одеяло; она хочет уснуть; она хочет закрыть глаза и притвориться, что всего этого нет. Что никакой холодок обречённости не забирается ей под майку; что внутренности не скручивает от какого-то предвкушения – и даже не ясно, приятного или нет.
Шепард вываливается из туалета ей на руки; потом сползает с них без всякой грации на сбитые простыни. Пока она пытается отдышаться и трёт ладонью рот, Трейнор машинально поправляет ей подушку и подтягивает повыше одеяло; и в тот момент, когда ей кажется, что Шепард наконец отключилась, и собирается уйти, ледяная рука с цепкими пальцами хватает её за запястье; и слабый, подрагивающий, как неоновая подсветка аквариума, как вода в нём, голос тихо просит:
- Останься на ночь.
Шепард обнимает её сзади, прижимаясь всем телом, и Сэм чувствует его лихорадочный жар. Когда Шепард устраивает свой подбородок на её плече, Трейнор ожидает почувствовать запах алкоголя или рвоты – но от Шепард не пахнет ничем. Саманта сопротивляется сну, но ровное дыхание Шепард над ухом настолько же убедительно, насколько её приказы, и, открыв глаза в следующий раз, Трейнор обнаруживает, что уже утро – если это можно назвать утром. Шепард отпустила её и лежит рядом, свернувшись калачиком под одеялом. Часы показывают 5.15, и Сэм спускается в общую спальню, стараясь избежать встречи с ночной сменой. Когда она проходит мимо динамиков и интеркомов, ей кажется, что она слышит статические помехи, похожие на вздох.
Инженер Доннелли просит её посмотреть источник странного шума на инженерной палубе и проверить систему; потирая режущие от света и недосыпа глаза, Сэм хочет спросить у него – возможно даже резко – почему он не сделает этого сам. Но она слышит на заднем плане смех Гэбби и обрывки слов, которые не получается разобрать прежде, чем они смолкают; и отвечает, что посмотрит. Между труб она обнаруживает хомячка, и сидит, наглаживая его, ещё около получаса – но желанный серебряный модуль так и не появляется. Когда, поддавшись магии последнего шанса, она пытается связаться с ИДИ, ответом ей служит потрескивающая тишина.
Вечером, в очередной раз забирая поднос под осуждающим, но любопытным взглядом Руперта, она впервые за эти дни видит Лиару во плоти. Ей кажется, что синяя кожа выглядит несколько бледнее, чем обычно; ей кажется, что яркие синие глаза как-то поблекли; она списывает это на приглушённое освещение столовой. Лиара мнётся у лифтов, старательно уставив взгляд куда-то мимо Трейнор, куда-то в сторону своей каюты; но, когда Сэм подходит поближе, их взгляды сталкиваются, и Лиара неловко улыбается – и это скорее плохо, чем хорошо, потому что до этого момента Лиара едва ли вообще знала о её существовании.
Прежде, чем зайти в лифт, она слышит тихий, бессильный голос:
- Она потеряла столь многих; неужели ей так необходимо любыми силами потерять кого-то ещё?
Блики от ламп, играющие на табличках на мемориальной плите, исчезают вместе с тем, как захлопываются створки лифта.
Неужели ей так необходимо страдать?
Шепард шепчет ей на ухо что-то о том, что она тёплая. Что-то о том, что она гладкая и мягкая. Огрубевшая ладонь скользит по её голой руке, и Саманта внутренне напрягается, хотя в этом жесте нет никакого эротизма. Шепард гладит её, нежно и аккуратно, будто боясь повредить; грудь вздымается спокойно и высоко. Когда она засыпает, Трейнор уходит, осторожно выпутав свои пальцы из её. Хомячок копошится в своё аквариуме.
Когда она льнёт к металлическому телу, оно ощущается особенно холодным. ИДИ смотрит на неё своими безвыразительными глазами, не моргая и пристально. Сэм ёжится под этим взглядом и обхватывает твёрдые губы своими. В этот раз ограниченная длина языка ИДИ и негибкость её губ ощущаются для Трейнор какими-то особенно угнетающими. Возбуждение уступает, давая место усталости; Сэм чувствует тяжесть, несравнимую даже с той, когда модуль нависает над ней, прижимая к полу всем своим весом. Она прислоняется к ближайшей стене и закрывает глаза. Дверь с тихим шипением смыкается за спиной ИДИ.
С Земли приходят всё более неутешительные новости, и Шепард в срочном порядке пытается вернуться в прежнюю колею. Теперь её нет на корабле гораздо дольше; в кэше Трейнор видит запросы о Раннохе. Эшли, когда она встречает её на палубе экипажа, выглядит уставшей и побитой; Вегу периодически зашивают в медотсеке. Когда они в очередной раз отбывают, Трейнор заходит в комнату отдыха, намереваясь немного расслабиться и сыграть в покер, и застаёт там Гарруса и Лиару – доктор Т’Сони плачет, уткнувшись в мягкое место на его шее; Гаррус крепко обнимает её за плечо и ласково шипит, глядя куда-то в пустоту. Когда они, наконец, замечают Сэм, повисает неприятная тишина. Она мямлит слова извинения и торопливо скрывается за дверью душевой. Ей вдруг очень хочется включить горячую воду и долго стоять под ней прямо в одежде; хочет вдыхать пар; хочется смыть с себя всё; хочется прогреться. Вместо этого она просто плещет в лицо прохладной водой у раковины и возвращается на свой пост. У Шепард нет новых сообщений.
Ей хочется сбежать на необитаемую планету; ей хочет запереть себя в шаттле; ей хочется просто накрыться с головой одеялом и никогда оттуда не вылезать. Они потеряли Легиона, и хоть Трейнор не была с ним знакома лично, всеобщая скорбь, как сажа, оседает на её плечах и давит-давит-давит. Ей хочет плакать; истерика медленно, но верно подбирается к её разуму, и никакие алгоритмы и гамбиты более не способны установить её победный марш. Она идёт к Чаквас попросить чего-нибудь успокоительного; может быть, даже бренди; но доктора нет в кабинете. Зато у входа к главному ядру ИИ стоит ИДИ, и в её объятиях – Джокер. Он всхлипывает, неловко переступая с одной ноги на другу; рука с любимой кепкой бессильной болтается у бедра. ИДИ целует его в лоб и посильнее прижимает к груди; холодные серебряные глаза смотрят в упор на Трейнор; металлические пальцы сгребают рубашку на спине Джеффа, и он начинает плакать громче. Сэм видела фотографии и новости об уничтоженной колонии, где жила его семья – но от этого, почему-то, ничуть не легче.
Спустя несколько часов она сама держит в объятиях плачущего человека. Трейнор уже видела слёзы в глазах Шепард ранее, но никогда – такого явного и неконтролируемого выражения эмоций. Шепард колотит; она дёргает Сэм за лацканы форменного пиджака, который Трейнор надела, чтобы согреться; слёзы оставляют на синей ткани тёмные пятна.
Волосы Шепард путаются под пальцами Саманты; она обводит лёгким прикосновением каждый шрам и смахивает слёзы. Шепард просит её остаться на всю ночь, и утром Трейнер опаздывает к завтраку. Её встречают двусмысленные взгляды и приподнятые брови; кто-то ухмыляется, глядя на её идеально заправленную с прошлого утра кровать. Но, вспоминая в душевой то ощущение, когда она проснулась, уткнувшись носом в макушку Шепард, Сэм решает, что это того стоило. Лиара, пройдя мимо по главной палубе, делает вид, что не заметила её, и опускает глаза, и от этого, почему-то, одновременно мерзко и сладко.
Спустя несколько дней – ужасных, сумасшедших дней, за которые шаттл вылетал с Нормандии больше раз, чем за целую неделю прежде – Трейнор обнаруживает себя сидящей на краю кровати Шепард в полном молчании. Коммандер сидит за её спиной, со своей стороны. Трейнор слушает размеренное бульканье воды в аквариуме и шорохи из хомячьего домика. Впервые, наверное, она замечает лёгкое, почти незаметное гудение – наверное, от генератора щита. Они летят прочь от Горизонта, обратно к Цитадели, и Сэм кажется, что Джокер намеренно ведёт их сквозь пространство так медленно и плавно. Она откидывается на кровати, смотрит в иллюминатор над ней: куда ни глянь - космос. Шепард по-детски утыкается носом ей в плечо.
- Я так устала.
- Я знаю.
Шепард медлит, затем кивает. Сквозь ткань водолазки Сэм чувствует лёгкий поцелуй – тёплое, немного влажное прикосновение. Она не знает, стоит ли на это реагировать, и как; всё её естество вдруг наполняется теплом и лёгкостью, и мысли об истинной цели её пребывания здесь, о цели этой их с Шепард близости, отступают. Она слышит тихий смешок и «прости» - и в этом «прости» громче всего звучит предложение. И Сэм отдаётся этому теплу; отдаётся этому спокойствию. Где-то вдалеке слышны лёгкие статические помехи, и Трейнор в ответ на «прости» сползает чуть пониже, чтобы их лица находились на одном уровне, и прижимается губами к влажным губам Шепард. Они тёплые, и нежные, несмотря на шелушащуюся кожу – и мысль о том, чтобы прервать поцелуй и не делать его глубже – не делать глубже всё это – немедленно покидает её.
Шепард отвечает; Шепард ведёт. Они забираются на кровать с ногами и прижимаются друг к другу, стоя на коленях. Сэм слышит у своего уха горячее дыхание Шепард – такое же, как у неё самой. Они впиваются другу в плечи; Трейнор прижимается носом и губами к мускулистой шее. Она тёплая; её тело – тёплое, и одного этого достаточно. Сэм стягивает с неё футболку; Шепард забирается ладонями за пояс форменных штанов и сжимает ягодицы. Они стараются притереться как можно ближе, как можно крепче; и Сэм, кажется, впервые за свою бурную жизнь, понимает, каково это – хотеть человека просто рядом - вот сейчас и вот таким. Она вдруг переосмысляет значения поцелуев, когда они обжигают ей грудь; переосмысляет значения стонов, когда один из них заставляет Шепард отвлечься и внимательно посмотреть ей в глаза – чтобы через секунду невыносимо ласково улыбнуться и накрыть собой сверху, сжав в объятиях почти до потери возможности дышать.
Сэм кажется на секунду, что даже без секса им будет очень хорошо – но Шепард очень скоро показывает ей, что у близости нет пределов. Когда тёплый – боже, какой тёплый – язык Шепард касается внутренней стороны её бедра; или, может быть, спустя несколько отчаянно коротких минут ладонь Саманты скользит вниз по её горячему животу – Трейнор теряет себя в бесконечном космосе в иллюминаторе над их головами, и приходит в себя ещё очень нескоро: они полусидят, обложившись подушками и закутавшись в одеяло, и Шепард в дрёме крепко, как трофей, прижимает её к себе. Сэм хочет вспомнить что-то осмысленное; Сэм хочет пожалеть об этом. Но всё, что она помнит – и всё, что она есть – это тепло.
По вечерам Шепард рассказывает ей о том, что она упустила – о Миранде, о Джейкобе, о Заиде и Касуми. О Тейне. О том, как она пожертвовала своим старым сослуживцем на Вейрмайере так теперь уже много лет назад. О первой встрече с ИДИ.
О Лиаре.
Трейнор привыкает к вопросительным взглядам по утрам; остальные привыкают, что она не ночует в общей спальне. Когда они долетают до Цитадели, все счастливо высыпают в её светлые залы и жаркие клубы; Трейнор тоже находит в себе силы сойти с борта Нормандии и немного повеселиться. Шепард хочет познакомить её с Тейном и Шаирой, кем бы она ни была, но Сэм вежливо отказывается и идёт немного потанцевать. В клубе Вега пьёт с Джокером, а ИДИ сидит рядом, и, ожидая свой коктейль, Сэм пересекается с ней взглядом, и ИДИ улыбается ей – кажется, немного виновато и дружелюбно. Трейнор выдаёт самую нежную улыбку на какую способна; с той же улыбкой она смотрит за тем, как они с Джеффом танцуют. На какие-то часы всё снова хорошо – и даже не нужно себя уговаривать, чтобы поверить в это.
Она находит Шепард в кафе, уставившуюся с тоской в глазах в какую-то одну точку, и даже прежде, чем взглянуть в этом направлении, Трейнор знает, что там, на лавке, уткнувшись в пад, сидит Лиара. Шепард улыбается Сэм как-то виновато, но всё равно очень нежно – и, как недавно ей не пришлось обманывать себя, что всё хорошо, так и сейчас ей не нужно врать даже в мыслях, чтобы признать, что всё, что было или не было – всё это кончилось. Любые условности перестали существовать в момент, когда они сошли на Цитадель; любая тёмная сила, высасывавшая из них жизнь, здесь, под светом искусственного солнца в сказочно голубых небесах, более не властна.
Они все слышали новости с Тессии, и Саманта почти уверена, каким будет их следующий пункт назначения. Она видит это в слезах, снова стоящих в глазах Шепард; видит это в желваках, играющих на крепкой челюсти. Видит это в понурой линии плеч Лиары на том конце балкончика и в глубокой складке её синего лба.
Сэм достаёт из кармана починенную голографическую рамку и кладёт на стол перед Шепард. Та озадачено рассматривает подарок, а потом касается – и, когда на экране появляется фотография Лиары, коммандер вдруг расцветает какой-то прежде невиданной Трейнор красотой.
- Спасибо.
Шепард смотрит на Трейнор очень внимательно; очень с силой и очень с любовью – с такой огромной и интенсивной, что Сэм кажется, что её хватило бы на всю необъятную вселенную. Слегка дрожащие покрытые шрамами руки машинально прижимают фотографию к груди.
Трейнор медлит мгновение, глядя в пустоту перед собой, будто что-то вспоминая, и улыбается в ответ – не менее искренне и любя. Она сидит ещё пару минут, глядя на тянущуюся по ободу станции реку; на зелень по её берегам; на снующие туда-сюда, сверкающие на солнце и взбивающие облачка машинки. Вдыхает запах турианского карри и свежих цветов; пороха, пластика и кипящей вокруг жизни. Когда она уже собирается подняться, Шепард снова улыбается ей – растеряно и немного в нетерпении. Трейнор ободряюще сжимает её плечо и уходит. Обернувшись на последней ступеньке лестницы, она видит уже опустевший стул.
У неё есть ещё сутки свободного времени, и она просто прогуливается туда-сюда по разным районам Цитадели; заглядывает в аркаду; ещё раз возвращается на рынок, чтобы пустить слюну на концепты гражданских омни-тулов и лёгкой брони.
Когда, стоя у огромного окна в доках и слушая в пол уха разговоры прибывающих и отбывающих солдат, провожающих, их плач, и смех, и просьбы писать как можно чаще, и мольбы не улетать, - она выделяет в общем гаме знакомые лёгкие щелчки металлических каблуков, и слова сами появляются у неё на языке:
- Космос – сплошь опасность и болезнь во мраке и тишине.
ИДИ смотрит на неё с привычным любопытством; Сэм готова поклясться, что она уже вошла в экстранет, чтобы узнать, что это значит. Но где бы она ни была, сейчас она – здесь; Трейнор замечает отблески вины и чего-то, очень напоминающего человеческую любовь, на матовой поверхности её глаз.
- Ему бы стоило добавить, что в космосе ещё и очень холодно.
В глазах ИДИ отражается понимание – не только последней фразы, но, кажется, всего - и она говорит своим неподражаемым шутливо-невинным тоном:
- Если вам любопытно, специалист Трейнор, в этот мобильный модуль встроена система обогрева.
Сэм не может не улыбнуться; но получается как-то слишком страдальчески, и ИДИ серьёзнеет, становясь поближе к ней у стеклянной ограды.
- Я чувствую нечто, похожее на вашу «ревность», Сэм.
Трейнор медленно кивает.
- Это чувство деструктивно по своей природе; так говорится в письменных источниках, первый из которых принадлежит перу азарийской поэтессы примерно девятнадцатого века до новой эры по человеческому летоисчислению. Человеческие письменные источники характеризуют эту эмоцию так же. И, теперь, я могу сказать по собственному опыту, что эта точка зрения верна.
Она прерывается на секунду, ожидая, видимо, какой-то реакции от Сэм, но Трейнор молчит, и ИДИ негромко продолжает:
- У меня есть основания полагать, что именно моя ревность подтолкнула тебя к этим коротким отношениям с коммандером, Сэм; точно так же, как саму коммандера к ним – а так же к глубокой депрессии – подтолкнула ревность, направленная на Лиару в отношении Джавика. В свою очередь, это вынудило Лиару искать успокоения и спасения от одиночества у Гарруса; но они решили в конечном итоге остаться «просто друзьями».
Пауза.
- Мы с Джеффом так же просто друзья, Сэм.
Трейнор дружелюбно ухмыляется:
- Мы с коммандером теперь тоже.
И потом, устало:
- Я не в лучшем положении, чем ты, ИДИ. Я понимаю человеческие эмоции ненамного лучше тебя. Так что, никто не виноват.
Она чувствует металлические пальцы между своими, и ИДИ говорит, очень вкрадчиво:
- Ты знаешь, что они сказали обо мне, когда я впервые проявила наличие у меня собственного сознания и чувств?
- Что ты сломана.
- Да. Я сломана.
Трейнор сжимает её гладкую металлическую ладонь и закрывает глаза, растворяясь в её тепле, окружающем их гомоне доков и космосе всюду вокруг них.
- Мы все сломаны, ИДИ.
Хотя нет, есть ещё третий вопрос, который, к сожалению, риторический: а как оно, собсно, читается и вообще.
Энивей.
Со мной такое бывает, что я вдруг возвращаюсь к чему-то привычному, неожиданно находя в нём новые грани. Как я уже писала, я уверовала в МЭ в очевидный и очень привлекательный, но почему-то прежде незамеченный отп Сэм/ИДИ. Что не отменяет того, что Шепард/Сэм - так же мой отп, что, в свою очередь, не отменяет моей нежной любви к Шепард/Лиара...
Но, в общем, получилось всё вместе.
Писала тех-прон, написала санта-барбару на пустом месте про холод и несчастную Сэм, которая отлично умеет чинить вещи. Без тех-прона как такового. Что поделать, ко мне привязался Metric
Он слишком милый, именно милый - и это наложило свой отпечаток.ME3, Шепард/Трейнор, ИДИ/Трейнор, Шепард/Лиара и ещё до кучи, сэмоцентризм, хёрт-комфорт, ангст, лёгкая технофилия, космос, хомяк, три колы и бургер.
Не вычитано.
Collect Call
Space is disease and danger wrapped in darkness and silence.
- Leonard H. McCoy
- Leonard H. McCoy
- Спасибо.
Шепард смотрит на Трейнор очень внимательно; очень с силой и очень с любовью – с такой огромной и интенсивной, что Сэм кажется, что её хватило бы на всю необъятную вселенную. Слегка дрожащие покрытые шрамами руки машинально прижимают фотографию к груди.
Трейнор помнит день, когда ИДИ просит её подняться в каюту коммандера и проверить, как у неё дела. Трейнор лень, это её первый полноценный выходной за много-много дней, и она уже приготовила пару журналов и купленную на Цитадели игрушку, и только и ждёт, чтобы спальня команды опустела – но голос ИДИ настигает её, едва она прячется под одеяло. ИДИ знает, что Трейнор не может ей отказать – не может отказать её голосу – и выбирает какие-то особенно меткие слова, чтобы заставить её слезть с кровати, натянуть форму и пойти к лифту.
Саманта не в курсе того, что происходит на корабле между его обитателями. Иногда она хочет спросить у кого-нибудь на мостике, о чём все шепчутся; но непременно что-нибудь случается – в ангаре, или в инженерном отсеке, или в оружейной. И хоть Трейнор понимает, что выслушать сплетню – дело пары минут, она всё равно откладывает это и спешит смотреть, что не так. Сломанную систему отопления на корабле можно починить с помощью цифр программного кода и омни-тула; человеческие отношения – нет.
Поэтому она предпочитает не тратить на них время.
Тем не менее, она может ориентироваться в царящей вокруг атмосфере, и в тот момент, когда она выходит из спальни, заправляя майку в брюки, она чувствует, что воздух наэлектризован – и не так, как он бывает наэлектризован (для неё, по крайней мере) когда мобильная платформа ИДИ приходит ей на помощь в какое-нибудь – почему-то, каждый раз неизменно - маленькое тесное помещение и в какой-то момент она обнаруживает себя стоящей без дела неожиданно близко к слегка вибрирующему металлическому телу.
Нет, в этот раз электричество другое – оно колет кожу, давит и мешает дышать. Сэм читала об этом в старых книгах, описывающих бури, часто бушевавшие во времена до контроля климата; и в новых – описывающих Хагалаз.
Она находит Шепард в душе – в том самом, который однажды в её смелых фантазиях был местом, где они в первый раз занялись бы сексом – голой, сидящей на полу, обняв колени, под самым потоком горячих струек. Сэм чувствует фантом возбуждения и острый укол стыда, от которого она с того момента так и не избавилась. Новизна ситуации и гордость заставили её поверить, что Шепард не откажется; почему-то, Трейнор не подумала ни о том, что коммандер может быть банально занята – чем-то или кем-то. Они никогда не говорили об этом; не было произнесено ни единого конкретного слова; но, вытирая волосы и стыдливо прикрывая обнажённое тело, Трейнор отчётливо чувствовала на себе понимающий, насмешливый и чуточку заинтересованный взгляд.
А потом Шепард сделала шаг в сторону, и Трейнор увидела фотографию Лиары.
Ту самую, которая сейчас, разбившись на десятки осколков мягкого голографического пластика, лежит у её ног у входа в душ. Шепард смотрит на них апатично, сонно. Вода стекает со слипшихся волос, с носа, с губ; Шепард моргает и жмурится, когда вода затекает в глаза.
И снова смотрит.
Трейнор не знает, что делать. Чинить – единственное, для чего она нужна; чинить – единственное, что она в совершенстве делает на борту Нормандии. Она не понимает, что именно сломано в Шепард; не имеет ни малейшего представления, как это чинить.
Шепард говорит отсутствующим голосом:
- Тут тепло.
Потом:
- Я люблю воду.
И потом, подняв на Сэм внимательные глаза:
- Сыграй со мной в шахматы, Трейнор.
Саманта боится и силится услышать здесь какой-то подтекст; боится и силится уловить веяние того самого момента и отзвук желания. Но в голосе Шепард только очень странное, неподходящее ей отчаяние; оно же – в голубых глазах.
Шепард повторяет:
- Сыграй со мной в шахматы. Сыграешь?
И Трейнор кивает; идёт к шкафу и берёт полотенце.
У коммандера крепкое тело, испещрённое такими же шрамами, что и лицо – ровно такое, каким Трейнор его себе представляла; но сейчас, когда Сэм кутает его в полотенце и легонько трёт, оно кажется ей почти невесомым и слабым; оттенок кожи в свете лампы душевой какой-то серый, и красное сияние, вырывающееся из шрамов, на фоне этой серости напоминает Трейнор вулкан и ползущую по нему лаву.
Кровоточащий камень.
Шепард не плачет, но слёзы стоят в её глазах, заставляя связанные в треугольники огоньки за синей радужкой мерцать. Вокруг глаз – большие красные пятна; веки опухли; губы, обычно строго сжатые в полоску, бессильно надуты и, кажется Трейнор, подрагивают.
Она не спрашивает, что случилось; она вообще ничего не говорит. Пока Шепард одевается у своей кровати, Трейнор подбирает осколки фотографии; маленькая Лиара – в каждом из них.
Трейнор не чувствовала и не чувствует никакой горечи; но в этот момент, почему-то, ей кажется, что она очень близко; поэтому просто откладывает осколки на стол и оборачивается к Шепард с улыбкой.
Шепард – не стратег; Шепард – животное. Если у Трейнор голова для цифр, то у Шепард – для бьющих барабанов ярости боя. Она не заглядывает на несколько шагов вперёд, как Сэм; её тактика очень примитивна, но настойчива. Она делает, как кажется Трейнор, ошибку за ошибкой, без раздумий жертвуя то одной фигурой, то другой; но через без четверти час Сэм вдруг обнаруживает себя в патовой ситуации, несмотря на всю тщательность, с какой она выбирала ходы.
- Это неожиданно.
Шепард улыбается – грустно, но искренне.
- Недооценили меня, специалист?
- Признаться, да.
Шепард откидывается на спинку дивана и задумывается о чём-то своём, полностью выпадая из реальности и оставляя Трейнор наедине с шахматной доской и попытками просчитать, в какой момент что-то пошло не так.
Трейнор старается увидеть этот ход, но не может.
Вскоре вечером, когда весь младший экипаж собирается на ужин, ИДИ просит её по громкой связи подойти к интеркому. Трейнор неизменно удивляет её растущее чувство интимности – поначалу, ИДИ даже самые личные из сообщений зачитывала на весь корабль. Потом она стала просто подзывать к ближайшей панели и появляться из неё голографическим шариком; сейчас, иногда, она может даже подойти к ней в своём новом теле и начать негромко шептать на ухо – не слишком, видимо, понимая значение этого жеста, но строго следуя обычаю. В такие моменты команда начинает коситься на них с подозрением и отвращением; в Альянсе не жалуют синтетиков.
Интересно, думает Трейнор, шагая к панели интеркома, если они с неприкрытой яростной неприязнью относятся к ксенофилам, то как они отнесутся к её технофилии? В кого она превратиться, если они застанут её за мастурбацией у главного ядра ИИ?
ИДИ просит её отнести Шепард еду; сегодня коммандер не настроена спускаться к ужину. Сэм пытается посчитать, сколько времени прошло с их игры в шахматы, и сколько коммандер вообще не появлялась на людях, раздавая указания из каюты, но быстро теряется в исчислении суток на Нормандии, которые меряются степенью усталости за смену. Она пока ещё чувствует себя свежей и не испытывает желания бросить пост и уйти спать – значит, не так давно.
Иногда достаточно просто прислушаться. Тихие голоса говорят, что виной всему протеанин на нижней палубе. Говорят, что Шепард и доктор Т’Сони не сошлись во мнениях на его счёт. Говорят, что Шепард ревнует к нему Лиару. Говорят, что Лиара в чувствах атаковала её биотикой.
Шепард – не стратег; Шепард – животное. Сэм старается не думать о том, насколько это в характере Шепард ответить силой на силу. Старается не представлять внезапно помягчевшее от испуга и осознания лицо Лиары, её шёпот с извинениями; и раскрывающиеся всё шире, вместе с тем, как надуваются вены на шее, шрамы коммандера; её кулак; ярость в её сверкающих красных глазах.
Недооценили меня, специалист?
Трейнор понимает, но это не её дело, поэтому абстрагируется от заговорщицкого шёпота, заполнившего столовую, берёт поднос и идёт к лифту.
Шепард лежит на не заправленной постели, прямо в форме и обуви. Подушки раскиданы вокруг; одеяло смято в бесформенную кучу у ног. Она не реагирует на Трейнор, когда та ставит еду на журнальный столик. Она где-то между сном и реальностью; где-то в собственной Крепости Одиночества, где на ледяных стенах показывают хронику её ошибок. Трейнор знает, какого это; она так же знает, что её самоуничижение за несостоявшееся совращение командира – ничто рядом с тем, что должна испытывать сейчас Шепард.
Трейнор знает и понимает всё; кроме того, как это починить.
Она приносит ужин ещё трижды – по крайней мере, она думает, что это ужин. Днём – если это можно назвать днём – Шепард куда-то уходит с Гаррусом и Вегой; никто, кроме работающих в ангаре людей, её не видит. Люди говорят, Шепард мечется от одной планеты к другой в поисках то какого-то знамени, то окаменевших останков инопланетного динозавра. Они говорят – и в их голосах Трейнор слышит раздражённое нетерпение. Они не понимают, почему Шепард тратит свои и их силы на такие несущественные вещи, когда давно пора полететь убивать Жнецов.
Трейнор понимает, но предпочитает молчать. Зайдя в каюту с порцией пайка, она слышит ровный голос ИДИ откуда-то с потолка, спокойно и логично убеждающий Шепард, что поддержка потенциальных союзных армий и боевого духа так же важна, как и поиски оружия против Жнецов. Шепард соглашается, без колебаний и, кажется, даже без размышлений. Она сидит в углу дивана, забившись подальше от людей, будто готовясь издохнуть. Когда Трейнор пододвигает к ней поднос, Шепард ловит её взгляд и долго-долго не отпускает.
Кортез говорит ей, что Лиара сегодня спускалась к челнокам к тому времени, когда тройка должна была вернуться. Он говорит, она ждала. Он говорит, он нашёл Шепард через час, сидящей за ящиками в обнимку с винтовкой.
Говорит, она даже не смутилась своего опухшего от слёз лица и содранных ногтей. Говорит, она даже не возражала, когда он практически на себе донёс её до лифта.
Через несколько часов Трейнор будит вызов на личный пад. Она натягивает одни штаны и бредёт через тёмную абсолютно тихую столовую к главной батарее, где обитает Гаррус. Его жвала шевелятся извиняющееся, когда он помогает Трейнор подхватить пьяную едва стоящую на ногах Шепард. Сэм даже не удивляется больше, почему позвали именно её, но чувствует какой-то неприятный укол внутри. Будто бы нечто достаточно важное решили за неё. Когда этим днём, в обеденный перерыв, отдышавшись после оргазма, она спросила у ИДИ, почему именно она носит Шепард еду, мобильный модуль наградил её достаточно странным взглядом и сообщил, что Шепард сама попросила о Сэм. На секунду Трейнор показалось, что голос ИДИ прозвучал как-то неправильно – сломано – но потом она вдруг вспомнила, что не показала Саманте ещё одну полезную функцию своего нового тела, связанную с той самой вибрацией, и Сэм, прикрыв глаза, облегчённо выдохнула, оставив запотевшее пятнышко на блестящей щеке – всё хорошо.
Шепард идёт, опираясь на неё, стараясь не издать ни звука, и страдальчески поворачивает голову в сторону кабинета Лиары, когда они выходят в столовую. Трейнор решает, что лучше зайти к лифту слева, и на несколько первых шагов пальцы Шепард очень больно впиваются ей в плечо. Сэм останавливается, глядя на напряжённую покрасневшую шею и желваки на нижней челюсти; ей кажется, что она слышит долгий сдавленный отчаянный стон; как маленький пёсик, подброшенный однажды под дверь её лондонского дома. Она ведёт Шепард дальше.
Корабль безмолвен; в каюте Шепард как-то неожиданно холодно, и Трейнор вспоминает и на мгновение разделяет желание коммандера вечно сидеть в душе под ливнем горячей воды. Шепард потряхивает; Сэм слышит, как урчит её живот.
Шепард говорит:
- Я не умею пить.
И потом:
- Но всё равно лучше, чем Эшли.
Её улыбка – мечтательная и сонная. Трейнор опускает Шепард на кровать, и та прикрывает глаза; выражение лица на какие-то минуты становится совсем умиротворённым. Трейнор замечает новую улыбку в уголках её губ – улыбку неожиданного облегчения и радости от того, что хотя бы сейчас стало чуточку легче. Но Шепард тут же тяжело сглатывает и морщится; Трейнор помогает ей подняться и дойти до туалета. Прислушиваясь к кашлю за дверью и рассматривая сияющий неоном аквариум, она вдруг понимает, насколько сильно устала и хочет спать. Голые плечи покрылись мурашками; пальцы на ногах онемели. Она хочет под одеяло; она хочет уснуть; она хочет закрыть глаза и притвориться, что всего этого нет. Что никакой холодок обречённости не забирается ей под майку; что внутренности не скручивает от какого-то предвкушения – и даже не ясно, приятного или нет.
Шепард вываливается из туалета ей на руки; потом сползает с них без всякой грации на сбитые простыни. Пока она пытается отдышаться и трёт ладонью рот, Трейнор машинально поправляет ей подушку и подтягивает повыше одеяло; и в тот момент, когда ей кажется, что Шепард наконец отключилась, и собирается уйти, ледяная рука с цепкими пальцами хватает её за запястье; и слабый, подрагивающий, как неоновая подсветка аквариума, как вода в нём, голос тихо просит:
- Останься на ночь.
Шепард обнимает её сзади, прижимаясь всем телом, и Сэм чувствует его лихорадочный жар. Когда Шепард устраивает свой подбородок на её плече, Трейнор ожидает почувствовать запах алкоголя или рвоты – но от Шепард не пахнет ничем. Саманта сопротивляется сну, но ровное дыхание Шепард над ухом настолько же убедительно, насколько её приказы, и, открыв глаза в следующий раз, Трейнор обнаруживает, что уже утро – если это можно назвать утром. Шепард отпустила её и лежит рядом, свернувшись калачиком под одеялом. Часы показывают 5.15, и Сэм спускается в общую спальню, стараясь избежать встречи с ночной сменой. Когда она проходит мимо динамиков и интеркомов, ей кажется, что она слышит статические помехи, похожие на вздох.
Инженер Доннелли просит её посмотреть источник странного шума на инженерной палубе и проверить систему; потирая режущие от света и недосыпа глаза, Сэм хочет спросить у него – возможно даже резко – почему он не сделает этого сам. Но она слышит на заднем плане смех Гэбби и обрывки слов, которые не получается разобрать прежде, чем они смолкают; и отвечает, что посмотрит. Между труб она обнаруживает хомячка, и сидит, наглаживая его, ещё около получаса – но желанный серебряный модуль так и не появляется. Когда, поддавшись магии последнего шанса, она пытается связаться с ИДИ, ответом ей служит потрескивающая тишина.
Вечером, в очередной раз забирая поднос под осуждающим, но любопытным взглядом Руперта, она впервые за эти дни видит Лиару во плоти. Ей кажется, что синяя кожа выглядит несколько бледнее, чем обычно; ей кажется, что яркие синие глаза как-то поблекли; она списывает это на приглушённое освещение столовой. Лиара мнётся у лифтов, старательно уставив взгляд куда-то мимо Трейнор, куда-то в сторону своей каюты; но, когда Сэм подходит поближе, их взгляды сталкиваются, и Лиара неловко улыбается – и это скорее плохо, чем хорошо, потому что до этого момента Лиара едва ли вообще знала о её существовании.
Прежде, чем зайти в лифт, она слышит тихий, бессильный голос:
- Она потеряла столь многих; неужели ей так необходимо любыми силами потерять кого-то ещё?
Блики от ламп, играющие на табличках на мемориальной плите, исчезают вместе с тем, как захлопываются створки лифта.
Неужели ей так необходимо страдать?
Шепард шепчет ей на ухо что-то о том, что она тёплая. Что-то о том, что она гладкая и мягкая. Огрубевшая ладонь скользит по её голой руке, и Саманта внутренне напрягается, хотя в этом жесте нет никакого эротизма. Шепард гладит её, нежно и аккуратно, будто боясь повредить; грудь вздымается спокойно и высоко. Когда она засыпает, Трейнор уходит, осторожно выпутав свои пальцы из её. Хомячок копошится в своё аквариуме.
Когда она льнёт к металлическому телу, оно ощущается особенно холодным. ИДИ смотрит на неё своими безвыразительными глазами, не моргая и пристально. Сэм ёжится под этим взглядом и обхватывает твёрдые губы своими. В этот раз ограниченная длина языка ИДИ и негибкость её губ ощущаются для Трейнор какими-то особенно угнетающими. Возбуждение уступает, давая место усталости; Сэм чувствует тяжесть, несравнимую даже с той, когда модуль нависает над ней, прижимая к полу всем своим весом. Она прислоняется к ближайшей стене и закрывает глаза. Дверь с тихим шипением смыкается за спиной ИДИ.
С Земли приходят всё более неутешительные новости, и Шепард в срочном порядке пытается вернуться в прежнюю колею. Теперь её нет на корабле гораздо дольше; в кэше Трейнор видит запросы о Раннохе. Эшли, когда она встречает её на палубе экипажа, выглядит уставшей и побитой; Вегу периодически зашивают в медотсеке. Когда они в очередной раз отбывают, Трейнор заходит в комнату отдыха, намереваясь немного расслабиться и сыграть в покер, и застаёт там Гарруса и Лиару – доктор Т’Сони плачет, уткнувшись в мягкое место на его шее; Гаррус крепко обнимает её за плечо и ласково шипит, глядя куда-то в пустоту. Когда они, наконец, замечают Сэм, повисает неприятная тишина. Она мямлит слова извинения и торопливо скрывается за дверью душевой. Ей вдруг очень хочется включить горячую воду и долго стоять под ней прямо в одежде; хочет вдыхать пар; хочется смыть с себя всё; хочется прогреться. Вместо этого она просто плещет в лицо прохладной водой у раковины и возвращается на свой пост. У Шепард нет новых сообщений.
Ей хочется сбежать на необитаемую планету; ей хочет запереть себя в шаттле; ей хочется просто накрыться с головой одеялом и никогда оттуда не вылезать. Они потеряли Легиона, и хоть Трейнор не была с ним знакома лично, всеобщая скорбь, как сажа, оседает на её плечах и давит-давит-давит. Ей хочет плакать; истерика медленно, но верно подбирается к её разуму, и никакие алгоритмы и гамбиты более не способны установить её победный марш. Она идёт к Чаквас попросить чего-нибудь успокоительного; может быть, даже бренди; но доктора нет в кабинете. Зато у входа к главному ядру ИИ стоит ИДИ, и в её объятиях – Джокер. Он всхлипывает, неловко переступая с одной ноги на другу; рука с любимой кепкой бессильной болтается у бедра. ИДИ целует его в лоб и посильнее прижимает к груди; холодные серебряные глаза смотрят в упор на Трейнор; металлические пальцы сгребают рубашку на спине Джеффа, и он начинает плакать громче. Сэм видела фотографии и новости об уничтоженной колонии, где жила его семья – но от этого, почему-то, ничуть не легче.
Спустя несколько часов она сама держит в объятиях плачущего человека. Трейнор уже видела слёзы в глазах Шепард ранее, но никогда – такого явного и неконтролируемого выражения эмоций. Шепард колотит; она дёргает Сэм за лацканы форменного пиджака, который Трейнор надела, чтобы согреться; слёзы оставляют на синей ткани тёмные пятна.
Волосы Шепард путаются под пальцами Саманты; она обводит лёгким прикосновением каждый шрам и смахивает слёзы. Шепард просит её остаться на всю ночь, и утром Трейнер опаздывает к завтраку. Её встречают двусмысленные взгляды и приподнятые брови; кто-то ухмыляется, глядя на её идеально заправленную с прошлого утра кровать. Но, вспоминая в душевой то ощущение, когда она проснулась, уткнувшись носом в макушку Шепард, Сэм решает, что это того стоило. Лиара, пройдя мимо по главной палубе, делает вид, что не заметила её, и опускает глаза, и от этого, почему-то, одновременно мерзко и сладко.
Спустя несколько дней – ужасных, сумасшедших дней, за которые шаттл вылетал с Нормандии больше раз, чем за целую неделю прежде – Трейнор обнаруживает себя сидящей на краю кровати Шепард в полном молчании. Коммандер сидит за её спиной, со своей стороны. Трейнор слушает размеренное бульканье воды в аквариуме и шорохи из хомячьего домика. Впервые, наверное, она замечает лёгкое, почти незаметное гудение – наверное, от генератора щита. Они летят прочь от Горизонта, обратно к Цитадели, и Сэм кажется, что Джокер намеренно ведёт их сквозь пространство так медленно и плавно. Она откидывается на кровати, смотрит в иллюминатор над ней: куда ни глянь - космос. Шепард по-детски утыкается носом ей в плечо.
- Я так устала.
- Я знаю.
Шепард медлит, затем кивает. Сквозь ткань водолазки Сэм чувствует лёгкий поцелуй – тёплое, немного влажное прикосновение. Она не знает, стоит ли на это реагировать, и как; всё её естество вдруг наполняется теплом и лёгкостью, и мысли об истинной цели её пребывания здесь, о цели этой их с Шепард близости, отступают. Она слышит тихий смешок и «прости» - и в этом «прости» громче всего звучит предложение. И Сэм отдаётся этому теплу; отдаётся этому спокойствию. Где-то вдалеке слышны лёгкие статические помехи, и Трейнор в ответ на «прости» сползает чуть пониже, чтобы их лица находились на одном уровне, и прижимается губами к влажным губам Шепард. Они тёплые, и нежные, несмотря на шелушащуюся кожу – и мысль о том, чтобы прервать поцелуй и не делать его глубже – не делать глубже всё это – немедленно покидает её.
Шепард отвечает; Шепард ведёт. Они забираются на кровать с ногами и прижимаются друг к другу, стоя на коленях. Сэм слышит у своего уха горячее дыхание Шепард – такое же, как у неё самой. Они впиваются другу в плечи; Трейнор прижимается носом и губами к мускулистой шее. Она тёплая; её тело – тёплое, и одного этого достаточно. Сэм стягивает с неё футболку; Шепард забирается ладонями за пояс форменных штанов и сжимает ягодицы. Они стараются притереться как можно ближе, как можно крепче; и Сэм, кажется, впервые за свою бурную жизнь, понимает, каково это – хотеть человека просто рядом - вот сейчас и вот таким. Она вдруг переосмысляет значения поцелуев, когда они обжигают ей грудь; переосмысляет значения стонов, когда один из них заставляет Шепард отвлечься и внимательно посмотреть ей в глаза – чтобы через секунду невыносимо ласково улыбнуться и накрыть собой сверху, сжав в объятиях почти до потери возможности дышать.
Сэм кажется на секунду, что даже без секса им будет очень хорошо – но Шепард очень скоро показывает ей, что у близости нет пределов. Когда тёплый – боже, какой тёплый – язык Шепард касается внутренней стороны её бедра; или, может быть, спустя несколько отчаянно коротких минут ладонь Саманты скользит вниз по её горячему животу – Трейнор теряет себя в бесконечном космосе в иллюминаторе над их головами, и приходит в себя ещё очень нескоро: они полусидят, обложившись подушками и закутавшись в одеяло, и Шепард в дрёме крепко, как трофей, прижимает её к себе. Сэм хочет вспомнить что-то осмысленное; Сэм хочет пожалеть об этом. Но всё, что она помнит – и всё, что она есть – это тепло.
По вечерам Шепард рассказывает ей о том, что она упустила – о Миранде, о Джейкобе, о Заиде и Касуми. О Тейне. О том, как она пожертвовала своим старым сослуживцем на Вейрмайере так теперь уже много лет назад. О первой встрече с ИДИ.
О Лиаре.
Трейнор привыкает к вопросительным взглядам по утрам; остальные привыкают, что она не ночует в общей спальне. Когда они долетают до Цитадели, все счастливо высыпают в её светлые залы и жаркие клубы; Трейнор тоже находит в себе силы сойти с борта Нормандии и немного повеселиться. Шепард хочет познакомить её с Тейном и Шаирой, кем бы она ни была, но Сэм вежливо отказывается и идёт немного потанцевать. В клубе Вега пьёт с Джокером, а ИДИ сидит рядом, и, ожидая свой коктейль, Сэм пересекается с ней взглядом, и ИДИ улыбается ей – кажется, немного виновато и дружелюбно. Трейнор выдаёт самую нежную улыбку на какую способна; с той же улыбкой она смотрит за тем, как они с Джеффом танцуют. На какие-то часы всё снова хорошо – и даже не нужно себя уговаривать, чтобы поверить в это.
Она находит Шепард в кафе, уставившуюся с тоской в глазах в какую-то одну точку, и даже прежде, чем взглянуть в этом направлении, Трейнор знает, что там, на лавке, уткнувшись в пад, сидит Лиара. Шепард улыбается Сэм как-то виновато, но всё равно очень нежно – и, как недавно ей не пришлось обманывать себя, что всё хорошо, так и сейчас ей не нужно врать даже в мыслях, чтобы признать, что всё, что было или не было – всё это кончилось. Любые условности перестали существовать в момент, когда они сошли на Цитадель; любая тёмная сила, высасывавшая из них жизнь, здесь, под светом искусственного солнца в сказочно голубых небесах, более не властна.
Они все слышали новости с Тессии, и Саманта почти уверена, каким будет их следующий пункт назначения. Она видит это в слезах, снова стоящих в глазах Шепард; видит это в желваках, играющих на крепкой челюсти. Видит это в понурой линии плеч Лиары на том конце балкончика и в глубокой складке её синего лба.
Сэм достаёт из кармана починенную голографическую рамку и кладёт на стол перед Шепард. Та озадачено рассматривает подарок, а потом касается – и, когда на экране появляется фотография Лиары, коммандер вдруг расцветает какой-то прежде невиданной Трейнор красотой.
- Спасибо.
Шепард смотрит на Трейнор очень внимательно; очень с силой и очень с любовью – с такой огромной и интенсивной, что Сэм кажется, что её хватило бы на всю необъятную вселенную. Слегка дрожащие покрытые шрамами руки машинально прижимают фотографию к груди.
Трейнор медлит мгновение, глядя в пустоту перед собой, будто что-то вспоминая, и улыбается в ответ – не менее искренне и любя. Она сидит ещё пару минут, глядя на тянущуюся по ободу станции реку; на зелень по её берегам; на снующие туда-сюда, сверкающие на солнце и взбивающие облачка машинки. Вдыхает запах турианского карри и свежих цветов; пороха, пластика и кипящей вокруг жизни. Когда она уже собирается подняться, Шепард снова улыбается ей – растеряно и немного в нетерпении. Трейнор ободряюще сжимает её плечо и уходит. Обернувшись на последней ступеньке лестницы, она видит уже опустевший стул.
У неё есть ещё сутки свободного времени, и она просто прогуливается туда-сюда по разным районам Цитадели; заглядывает в аркаду; ещё раз возвращается на рынок, чтобы пустить слюну на концепты гражданских омни-тулов и лёгкой брони.
Когда, стоя у огромного окна в доках и слушая в пол уха разговоры прибывающих и отбывающих солдат, провожающих, их плач, и смех, и просьбы писать как можно чаще, и мольбы не улетать, - она выделяет в общем гаме знакомые лёгкие щелчки металлических каблуков, и слова сами появляются у неё на языке:
- Космос – сплошь опасность и болезнь во мраке и тишине.
ИДИ смотрит на неё с привычным любопытством; Сэм готова поклясться, что она уже вошла в экстранет, чтобы узнать, что это значит. Но где бы она ни была, сейчас она – здесь; Трейнор замечает отблески вины и чего-то, очень напоминающего человеческую любовь, на матовой поверхности её глаз.
- Ему бы стоило добавить, что в космосе ещё и очень холодно.
В глазах ИДИ отражается понимание – не только последней фразы, но, кажется, всего - и она говорит своим неподражаемым шутливо-невинным тоном:
- Если вам любопытно, специалист Трейнор, в этот мобильный модуль встроена система обогрева.
Сэм не может не улыбнуться; но получается как-то слишком страдальчески, и ИДИ серьёзнеет, становясь поближе к ней у стеклянной ограды.
- Я чувствую нечто, похожее на вашу «ревность», Сэм.
Трейнор медленно кивает.
- Это чувство деструктивно по своей природе; так говорится в письменных источниках, первый из которых принадлежит перу азарийской поэтессы примерно девятнадцатого века до новой эры по человеческому летоисчислению. Человеческие письменные источники характеризуют эту эмоцию так же. И, теперь, я могу сказать по собственному опыту, что эта точка зрения верна.
Она прерывается на секунду, ожидая, видимо, какой-то реакции от Сэм, но Трейнор молчит, и ИДИ негромко продолжает:
- У меня есть основания полагать, что именно моя ревность подтолкнула тебя к этим коротким отношениям с коммандером, Сэм; точно так же, как саму коммандера к ним – а так же к глубокой депрессии – подтолкнула ревность, направленная на Лиару в отношении Джавика. В свою очередь, это вынудило Лиару искать успокоения и спасения от одиночества у Гарруса; но они решили в конечном итоге остаться «просто друзьями».
Пауза.
- Мы с Джеффом так же просто друзья, Сэм.
Трейнор дружелюбно ухмыляется:
- Мы с коммандером теперь тоже.
И потом, устало:
- Я не в лучшем положении, чем ты, ИДИ. Я понимаю человеческие эмоции ненамного лучше тебя. Так что, никто не виноват.
Она чувствует металлические пальцы между своими, и ИДИ говорит, очень вкрадчиво:
- Ты знаешь, что они сказали обо мне, когда я впервые проявила наличие у меня собственного сознания и чувств?
- Что ты сломана.
- Да. Я сломана.
Трейнор сжимает её гладкую металлическую ладонь и закрывает глаза, растворяясь в её тепле, окружающем их гомоне доков и космосе всюду вокруг них.
- Мы все сломаны, ИДИ.
@темы: фанфик, news, mass effect
-
-
14.09.2013 в 10:09Это всё просто чудесно. Спасибо!
Незначительный тапок
-
-
14.09.2013 в 15:43я надеюсь, я нигде не накосячила с последовательностью событий
вообще, забавно получилось, что писать я честно собиралась Шеп/Сэм с коварной ИДИ с этим своим голосом, а получился опять какой-то аутичный ангст
энивей, если фанату серии и отпшечки понравилось, это всё окупает) особенно мне приятно, что сочетание ренегадской жестокости с фиксацией на Лиаре у Шепард не кажется нелогичным) мне всегда казалось, что шипперы отп предпочитают скорее парагона для Лиары, уж не знаю почему) для меня парагон - это к Арии, она найдёт как обуздать эту тягу к справедливости
тапок исправила, вычитала кое-где ещё, спасибо за наводку)
в общем, ещё раз, спасибо) я правда очень рада, что такой фик пришёлся тебе по душе
-
-
14.09.2013 в 16:10Сэм у тебя (хотя о ней действительно не так много известно), вполне такая, какую я её себе представляю, особенно каноничным кажется как раз таки её технофилия))) Чего я не замечала, так это нелюбови команды к связям с синтетиками.
Я все части отыгрывала парагона, совершенно не умею грубить людям, даже в играх, но чем дальше в лес, чем сильнее менялась Лиара - тем правильней рядом с ней выглядел Ренегат... и у анти-героя как раз таки вполне уместна закрытость от команды, которую ты использовала в фанфике. Эдакий не прирученный (ли?) зверь.
В общем да, мне понравилось всё, и даже больше!)) Ещё раз большое спасибо
-
-
14.09.2013 в 16:28-
-
17.09.2013 в 22:11эхем. Ну ты же знаешь, что я скажу
Кстати этот фик по, так сказать, быстроте повествования такой размеренный.
Или я просто подтормаживаю из-за болезни. Я почему-то сразу вспомнила дрифт, где всё было бистро-бистро-мы-все-умрём. Тут все умрут неспеша и очень душевноМне так доставил конец, хомяк и ИДИ...В общем, хорошо зашло.
Я не буду говорить, что "мы все сломаны" отдалось в моей голове "Я - машина, мне нужен инженер", ой, уже сказала. Ну правда, оно само
Я люблю Гарруса. А тут комфортящий Лиару Гаррус. Стоит ли продолжать, бгг.
Что-то я опять вычленяю какие-то мелочи и няшности в ангсте, и не говорю про главные пейринги. Что-то я делаю не так...Я просто мало знаю про Сэм всё ж таки, но Шепарда с Лиарой заочно люблю. Могу сказать, что, притом, что всё это отдаёт какой-то тёплой бзсхднстью(не знаю, как это, олол), у меня осталось ощущение, что они выкарабкаются как-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь. По-своему, но всё же. Я вообще люблю наивно полагать, что всё будет хорошо.
Энивей было очень приятно прочесть, боунсбоунсбоунс, пишите, коммандер, пишите.
*а теперь поиграем в ассоциации: пчёлы зло, sleepy hollow, чиби-спок 8D*
-
-
17.09.2013 в 23:57LIARразмеренный он, наверное, потому, что большой. мне постоянно казалось, что я его где-то затягиваю
Я не буду говорить, что "мы все сломаны" отдалось в моей голове "Я - машина, мне нужен инженер"
а я не буду говорить, что это часть хитрого плана
Я просто мало знаю про Сэм всё ж таки
это отличительная черта Сэм - про неё никто ничего не знает
ГОРЯЩИЙ ЧЕРЕП ЭТО БОЛЬНО ТОРГУЙ ОРУЖИЕМ ТРАВОЛТА БРАТ НАРКОМАН А ТЫ ТОРГУЙ ОРУЖИЕМ
энивей, too much feelings to express, y'know
но, в общем, всё вроде неплохо сложилось
ещё раз спасибо, капитан) приятно, что вам было приятно
-
-
18.09.2013 в 00:18замышляете вы, коммандер, ой замышляете.
бояться наоосить совсем уж выше крыши
та лааадно, у каждого всё равно свой хэдканон, расслабься
ГОРЯЩИЙ ЧЕРЕП ЭТО БОЛЬНО ТОРГУЙ ОРУЖИЕМ ТРАВОЛТА БРАТ НАРКОМАН А ТЫ ТОРГУЙ ОРУЖИЕМ
траволта пидр! xD ну круто же было. у них ещё эпиграфы хороши. кстате в треке тоже постарались. я даже...я ща покажу
мне было очень весело. я чуть-чуть, чесслово
я собсно даже не думала, что ты это прочитаешь.
низя быть таким наивным. только мне можно, бгг.
или венка на могилку
в моей голове это продолжение фразы прозвучало ещё раньше, чем я его прочла. ДРИФТ, ПРЕКРАТИ.
как можно относиться к нему серьёзно
ладно, я просто мудак и воспринимаю любое творчество как что-то нуоченькусокдуши.
но, в общем, всё вроде неплохо сложилось
*делает вулканский жест* всем писсс
-
-
18.09.2013 в 00:34я самую соль и не допечатала
боже, эти пирожки охуенны, особенно последний
ну есесснонизя быть таким наивным. вулканским бульдожкам тоже можно
а а на дайрях гифка со споком работает?
и я ещё раз это скажу, потому что я не могу не сказать - мне очень, очень жаль и стыдно, без всякой хуйни про двоякое мнение.-
-
18.09.2013 в 00:45на грудь татуху! 8D
боже, эти пирожки охуенны, особенно последний
*я покажу тебе ВСЁ* но позже xD
вулканским бульдожкам тоже можно
ВУЛКАНСКИЙ БУЛЬДОЖКА. ай шуд гоу
а на дайрях гифка со споком работает?
ща узнаем
без всякой хуйни про двоякое мнение.
какоемнение. энивей, стап ит олреди, коммандер, ай гет ит. пожалейте больного капитана.
-
-
18.09.2013 в 00:46-
-
18.09.2013 в 00:53нармальна
пожалейте больного капитана.
лечитесь, блеать
а то гипошприц вам в-
-
18.09.2013 в 01:01стаапх xD я рисовала это вчера вместо энглиша.
а то гипошприц вам в
угрозы высшему руководству!
навеяло
в слипи холлоу такой прикольный мужик 8Q и за 10 минут тут уже отрубили две головы. и Джон Чоооо.
-
-
18.09.2013 в 01:10ОНО НЕ КАЧАЕЦЦА
но ничо. Я ПОСМОТРЮ. ОЙ Я ПОСМОТРЮ
-
-
18.09.2013 в 01:18