DRELL ME! NOW! ON THE TABLE!
Мои герои страдают прямо-таки патологически. 
Написать бы хоть один фанфик, где люди будут по-дебильному счастливые.
В общем, посвящается Нику и все тем, кому интересно читать в моём дневнике тонным бессвязных постов по МЭ.
Вега/Кортез, Шепард/Кортез, Роберт/Кортез все любят Стива, лол Шепард/Кайден, PG, шоколадный агнст и йогуртовый хёрт/комфорт.
В виду последних событий: размещение только с моего разрешения. Хотя я не против, если вы утащите и подпишите, что это написала я. Имейте совесть, ладно?
Ну и не бечено, конечно. Ибо некому.
читать дальшеСтив Кортез чувствует себя преданным, хотя и отдаёт себе отчёт в том, что никто его не предавал, потому что никто ему ничего не обещал. И всё равно в груди у него это отвратительное чувство – будто что-то каменное рухнуло с высоты, перемолотило органы и придавило то чувственное в нём, что ещё было живо. Он прячет руку с бутылкой фиолетового вина за спину и очень тихо, перестав даже дышать, отходит к лифту, но когда двери разъезжается, понимает, что этот звук не расслышать было невозможно. Он быстро жмёт на кнопки, но прежде, чем створки закрываются с тем же громким шипением, он слышит сочащийся нежностью и весельем голос Шепарда: «Лежи, Кайден, не двигайся. Я сам посмотрю»
У Кортеза горят лицо и уши. Он чувствует, как во рту набирается слюна, как солёный ком ползёт из-под завалов вверх, по глотке, выше и выше, застревает под языком, но всё равно добирается до глаз, где превращается в солёную воду и начинает щипать уголки. Эстебан прячет бутылку под футболку, засунув её за пояс рабочих брюк, вытирает взмокшие ладони. Большими пальцами промокает глаза, легонько шлёпает себя по щекам, прогоняя образы Шепарда, тянущегося за глушителем на другом краю стола; мысли о том, как Шепард потягивается и хрустит суставами после подтягиваний; или о Шепарде, который тяжело и жарко дышит, вваливаясь в челнок; от него пахнет кровью, яростью и таким насыщенным желанием жизни, что маленький, полный отчаяния мир Кортеза грозит задохнуться, умереть и взорваться, как сверхновая, засосав в воронку всё его прошлое, за которое он из последних сил цепляется.
Кортез чувствует, что его предаёт собственное тело, и это уже не выдумка. Он чувствует, как колотится его сердце, как бутылка прилипает к животу, как покалывают кончики пальцев, и холодеет спина – верный признак возбуждения. Он выскакивает из лифта, когда его створки разъезжаются, погружается в яркий свет огромных ламп на потолке челночного отсека. Он чувствует себя загнанным, потерянным, грязным. Он чувствует себя предателем независимо от того, что его предало его тело; это – результат и причина.
Он открывает дверь челнока и забирается в него. Его тошнит от собственных слёз и от того ужасного чувства, что охватило полностью весь его пах. Прижимаясь к металлическому полу и сжимаясь в клубок, Кортез уже понимает, что подышать и успокоиться не выйдет; к счастью или нет, но он хорошо знает своё тело и его особенности.
Он берёт проклятую бутылку и прикладывается к ней. У космического алкоголя почти нет вкуса, но есть какой-то едва уловимый аромат, который проще описать словами «холодный» или «горячий», чем какими-то ещё. Этот аромат расслабляет. Мысли Стива путаются - он сам их путает, стремясь заменить образы Шепарда (вот он стягивает футболку, вот капля крови бежит по его плечу, вот он собирает её пальцем и слизывает) на образы Роберта (вот он выходит из душа в полотенце, вот он берёт бутылку воды, вот капля бежит по его подбородку и падает на грудь), но всё равно бледное лицо Роберта в какой-то момент меняется на смуглое лицо Шепарда, и Кортезу остаётся только больно укусить себя за губу и заплакать. Он чувствует себя грязным и очень-очень мёртвым. Нет даже того планшета, на котором была последняя видеозапись Роберта, чтобы помолиться на неё о прощении. Сама вселенная предала Стива Кортеза.
Но в этот момент он слышит, как разъезжаются двери, видит чей-то силуэт. Уже изрядно опьяневший мозг старается придумать хорошее оправдание тому, что лейтенант лежит на полу челнока со спущенными штанами, но ничего не получается, мысли обрываются, исчезают во тьме мира, который покинул единственный спаситель – тот, что не стесняется своих стонов и стонов майора Аленко. Стив закрывает лицо руками и готовится к громким голосам и смеху. Готовится услышать холодное «Что это такое, лейтенант?», а потом поднять глаза и увидеть пронзительный, злой взгляд Шепарда.
Но вместо этого он слышит взволнованный тихий шепот: «Эстебан, что с тобой?», и шуршание закрывающейся двери. Он чувствует, как две огромных сильных руки обхватывают его и помогают сесть.
-Эстебан, ты меня слышишь? Эстебан?
Стив бессильно мычит сквозь слёзы. Вега осторожно садится рядом и прижимает его к себе.
-Глупый, глупый Эстебан… Чего же ты плачешь, а? Кортез?
Он гладит Стива по голове.
-Глупый маленький Эстебан…
Стив осмеливается посмотреть на Вегу. Его грубое солдатское лицо спокойно, но умные – слишком умные для такого лица – глаза полны заботы и горечи. Он слегка улыбается, и снова гладит по голове.
Ни лицо, ни выражение глаз не на толику не меняются, когда грубая широкая ладонь обхватывает член Кортеза. Движения Веги больше похожи на те, что необходимо совершать при перезарядке оружия; в глазах же выражение отца, который сидит у кровати сына, помогая ему уснуть, не подпуская монстров.
-Глупенький Эстебан… Не мог позвать на помощь, что ли?
Кортез закрывает глаза и чувствует, как тьма рассеивается, как начинают обрисовываться силуэты руин его жизни. Ему даже кажется, что он видит колонну своего прошлого почти нетронутой. Колонну венчает золотой Роберт в одном полотенце с каплей на груди. Но у подножия колонны стоит полуобнажённый Шепард, по чьему плечу струится кровь. Стив снова начинает дрожать, и слёзы снова тревожат его глаза. Тогда Вега говорит ему на ухо:
-Не плачь, Стив, всё будет хорошо…
…И Шепард отступает, уходит обратно в свой шкаф, забирается обратно под кровать. Он тает, становясь всё более бледным, всё более невыразительным. Кортез видит, что ветер уносит прочь его прах и сдувает последнюю пыль с идеального воплощения Роберта.
Он возвращается в тот вечер: дом Роберта, его комната. Роберт выходит из душа, погружённый в свои мысли. От жара воды в душе, которую он никогда не мог осмелиться разбавить холодной, у него пересохло в горле, и Стив протягивает ему бутылку прохладной минералки, которую он всегда специально готовит к тому моменту, как Роберт выходит из душа. Роберт пьёт её жадно, и одна капля срывается с губ на подбородок, оттуда – на грудь. Роберт не замечает, а Стив смотрит на него, заворожённый тем, как блестит кожа в той тоненькой полоске влажной кожи, которая остаётся за каплей. И, поддавшись какой-то странной магии этого вечера, освещённого оранжевым закатом, Стив тянет к Роберту руку, стирает эту капельку пальцем и слизывает с пальца языком. Насмешливый взгляд Роберта заливает бессмертная нежность. «Это не самый лучший момент, Стив», - говорит Роберт, переплетая их пальцы,- «но я устал, что ты в этой комнате гость. Ты…?»
-Да!- выдыхает Кортез.
Вега на секунду отстраняет его от себя, чем-то шуршит, и снова прижимает к своей огромной груди обеими ручищами. Стив утыкается в неё носом и чувствует его тёплое ровное дыхание у себя на затылке. Вега снова говорит:
-Глупый плакса-Эстебан…
И Стив отвечает ему из такого далёкого времени оранжевых закатов:
-Угу.
-В следующий раз не стесняйся, хорошо? Не нужно запираться в челноке… Ну, ты понял. Во всех смыслах.
-Угу.
Стив засыпает на руках у Веги. Во сне он как мозаику собирает то, что рассыпалось внутри него перед дверями каюты Шепарда. О самом Шепарде он больше не вспоминает. Время от времени он поднимает глаза на вершину колонны, и снова возвращается в ту маленькую спальню Роберта.
Рядом с колонной его прошлого он возводит колонну настоящего. Её венчает серебряный Вега.
Стива Кортеза может предать его тело. Стива Кортеза может предать сама вселенная.
Но только не лейтенант Вега.
Написать бы хоть один фанфик, где люди будут по-дебильному счастливые.В общем, посвящается Нику и все тем, кому интересно читать в моём дневнике тонным бессвязных постов по МЭ.
Вега/Кортез, Шепард/Кортез, Роберт/Кортез все любят Стива, лол Шепард/Кайден, PG, шоколадный агнст и йогуртовый хёрт/комфорт.
В виду последних событий: размещение только с моего разрешения. Хотя я не против, если вы утащите и подпишите, что это написала я. Имейте совесть, ладно?
Ну и не бечено, конечно. Ибо некому.
читать дальшеСтив Кортез чувствует себя преданным, хотя и отдаёт себе отчёт в том, что никто его не предавал, потому что никто ему ничего не обещал. И всё равно в груди у него это отвратительное чувство – будто что-то каменное рухнуло с высоты, перемолотило органы и придавило то чувственное в нём, что ещё было живо. Он прячет руку с бутылкой фиолетового вина за спину и очень тихо, перестав даже дышать, отходит к лифту, но когда двери разъезжается, понимает, что этот звук не расслышать было невозможно. Он быстро жмёт на кнопки, но прежде, чем створки закрываются с тем же громким шипением, он слышит сочащийся нежностью и весельем голос Шепарда: «Лежи, Кайден, не двигайся. Я сам посмотрю»
У Кортеза горят лицо и уши. Он чувствует, как во рту набирается слюна, как солёный ком ползёт из-под завалов вверх, по глотке, выше и выше, застревает под языком, но всё равно добирается до глаз, где превращается в солёную воду и начинает щипать уголки. Эстебан прячет бутылку под футболку, засунув её за пояс рабочих брюк, вытирает взмокшие ладони. Большими пальцами промокает глаза, легонько шлёпает себя по щекам, прогоняя образы Шепарда, тянущегося за глушителем на другом краю стола; мысли о том, как Шепард потягивается и хрустит суставами после подтягиваний; или о Шепарде, который тяжело и жарко дышит, вваливаясь в челнок; от него пахнет кровью, яростью и таким насыщенным желанием жизни, что маленький, полный отчаяния мир Кортеза грозит задохнуться, умереть и взорваться, как сверхновая, засосав в воронку всё его прошлое, за которое он из последних сил цепляется.
Кортез чувствует, что его предаёт собственное тело, и это уже не выдумка. Он чувствует, как колотится его сердце, как бутылка прилипает к животу, как покалывают кончики пальцев, и холодеет спина – верный признак возбуждения. Он выскакивает из лифта, когда его створки разъезжаются, погружается в яркий свет огромных ламп на потолке челночного отсека. Он чувствует себя загнанным, потерянным, грязным. Он чувствует себя предателем независимо от того, что его предало его тело; это – результат и причина.
Он открывает дверь челнока и забирается в него. Его тошнит от собственных слёз и от того ужасного чувства, что охватило полностью весь его пах. Прижимаясь к металлическому полу и сжимаясь в клубок, Кортез уже понимает, что подышать и успокоиться не выйдет; к счастью или нет, но он хорошо знает своё тело и его особенности.
Он берёт проклятую бутылку и прикладывается к ней. У космического алкоголя почти нет вкуса, но есть какой-то едва уловимый аромат, который проще описать словами «холодный» или «горячий», чем какими-то ещё. Этот аромат расслабляет. Мысли Стива путаются - он сам их путает, стремясь заменить образы Шепарда (вот он стягивает футболку, вот капля крови бежит по его плечу, вот он собирает её пальцем и слизывает) на образы Роберта (вот он выходит из душа в полотенце, вот он берёт бутылку воды, вот капля бежит по его подбородку и падает на грудь), но всё равно бледное лицо Роберта в какой-то момент меняется на смуглое лицо Шепарда, и Кортезу остаётся только больно укусить себя за губу и заплакать. Он чувствует себя грязным и очень-очень мёртвым. Нет даже того планшета, на котором была последняя видеозапись Роберта, чтобы помолиться на неё о прощении. Сама вселенная предала Стива Кортеза.
Но в этот момент он слышит, как разъезжаются двери, видит чей-то силуэт. Уже изрядно опьяневший мозг старается придумать хорошее оправдание тому, что лейтенант лежит на полу челнока со спущенными штанами, но ничего не получается, мысли обрываются, исчезают во тьме мира, который покинул единственный спаситель – тот, что не стесняется своих стонов и стонов майора Аленко. Стив закрывает лицо руками и готовится к громким голосам и смеху. Готовится услышать холодное «Что это такое, лейтенант?», а потом поднять глаза и увидеть пронзительный, злой взгляд Шепарда.
Но вместо этого он слышит взволнованный тихий шепот: «Эстебан, что с тобой?», и шуршание закрывающейся двери. Он чувствует, как две огромных сильных руки обхватывают его и помогают сесть.
-Эстебан, ты меня слышишь? Эстебан?
Стив бессильно мычит сквозь слёзы. Вега осторожно садится рядом и прижимает его к себе.
-Глупый, глупый Эстебан… Чего же ты плачешь, а? Кортез?
Он гладит Стива по голове.
-Глупый маленький Эстебан…
Стив осмеливается посмотреть на Вегу. Его грубое солдатское лицо спокойно, но умные – слишком умные для такого лица – глаза полны заботы и горечи. Он слегка улыбается, и снова гладит по голове.
Ни лицо, ни выражение глаз не на толику не меняются, когда грубая широкая ладонь обхватывает член Кортеза. Движения Веги больше похожи на те, что необходимо совершать при перезарядке оружия; в глазах же выражение отца, который сидит у кровати сына, помогая ему уснуть, не подпуская монстров.
-Глупенький Эстебан… Не мог позвать на помощь, что ли?
Кортез закрывает глаза и чувствует, как тьма рассеивается, как начинают обрисовываться силуэты руин его жизни. Ему даже кажется, что он видит колонну своего прошлого почти нетронутой. Колонну венчает золотой Роберт в одном полотенце с каплей на груди. Но у подножия колонны стоит полуобнажённый Шепард, по чьему плечу струится кровь. Стив снова начинает дрожать, и слёзы снова тревожат его глаза. Тогда Вега говорит ему на ухо:
-Не плачь, Стив, всё будет хорошо…
…И Шепард отступает, уходит обратно в свой шкаф, забирается обратно под кровать. Он тает, становясь всё более бледным, всё более невыразительным. Кортез видит, что ветер уносит прочь его прах и сдувает последнюю пыль с идеального воплощения Роберта.
Он возвращается в тот вечер: дом Роберта, его комната. Роберт выходит из душа, погружённый в свои мысли. От жара воды в душе, которую он никогда не мог осмелиться разбавить холодной, у него пересохло в горле, и Стив протягивает ему бутылку прохладной минералки, которую он всегда специально готовит к тому моменту, как Роберт выходит из душа. Роберт пьёт её жадно, и одна капля срывается с губ на подбородок, оттуда – на грудь. Роберт не замечает, а Стив смотрит на него, заворожённый тем, как блестит кожа в той тоненькой полоске влажной кожи, которая остаётся за каплей. И, поддавшись какой-то странной магии этого вечера, освещённого оранжевым закатом, Стив тянет к Роберту руку, стирает эту капельку пальцем и слизывает с пальца языком. Насмешливый взгляд Роберта заливает бессмертная нежность. «Это не самый лучший момент, Стив», - говорит Роберт, переплетая их пальцы,- «но я устал, что ты в этой комнате гость. Ты…?»
-Да!- выдыхает Кортез.
Вега на секунду отстраняет его от себя, чем-то шуршит, и снова прижимает к своей огромной груди обеими ручищами. Стив утыкается в неё носом и чувствует его тёплое ровное дыхание у себя на затылке. Вега снова говорит:
-Глупый плакса-Эстебан…
И Стив отвечает ему из такого далёкого времени оранжевых закатов:
-Угу.
-В следующий раз не стесняйся, хорошо? Не нужно запираться в челноке… Ну, ты понял. Во всех смыслах.
-Угу.
Стив засыпает на руках у Веги. Во сне он как мозаику собирает то, что рассыпалось внутри него перед дверями каюты Шепарда. О самом Шепарде он больше не вспоминает. Время от времени он поднимает глаза на вершину колонны, и снова возвращается в ту маленькую спальню Роберта.
Рядом с колонной его прошлого он возводит колонну настоящего. Её венчает серебряный Вега.
Стива Кортеза может предать его тело. Стива Кортеза может предать сама вселенная.
Но только не лейтенант Вега.
@темы: фанфик, combustible lemons, mass effect
-
-
29.03.2012 в 15:54я как-то все это очень прочувствовала...
спасибо!
-
-
31.03.2012 в 01:19рада, что понравилась)
-
-
08.04.2012 в 11:13Наконец-то добралась и прочитала. Блин, теперь мне хочется ещё. Придётся искать этот пейринг.
Присоединяюсь к словам Papa-demon, как-то так за душу берёт. Наверное потому что больше всего хочется, чтобы у Кортеза всё хорошо было.
-
-
08.04.2012 в 11:39